Название:Город Грехов. Дементос
Автор: SammyDark
Бета: Tris ( Emma_Olivia_Brickman)
Фильм - задание: [color=#0000ff]"Sin sity"[/color]
Тип: гет
Пейринг:Гарри Поттер, Рон Уизли, Маркус Флинт, Наземникус Флетчер, Гермиона Грейнджер, Луна Лавгуд, Драко Малфой, Анджелина Джонсон и др.
Рейтинг: R
Размер: Мини
Жанр: Драма, Детектив, Darkfic
Дисклеймер: Все права на персонажей "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг и Warner Br., все права на персонажей фильма "Sin Sity" - его создателям. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Саммари:В Дементосе совершается убийство проститутки. Коп и преступник ищут ответ на вопрос «кто совершил преступление»? Но виновного накажет только один.
Предупреждение:dirty
Гарпакс (лат.) - грабитель
Кипридо (лат.) - проститутки
Пара (лат.) - сексуальное извращение
Дементо(лат.) - безумие
Город Грехов. Дементос
«If you go where you want in Sin City, you can find there anything» («Если зайти куда нужно в Городе грехов, то ты там сможешь найти всё, что угодно»)
Город. Этот город никогда не спит. Старые вонючие мотели, пропахшие сексом, наркотиками и алкоголем. Этот город вязок, как загустевшая кровь на тротуаре к тому времени, как копы все же соизволят приехать на место преступления.
Здесь нет главных. Правила устанавливает сам человек, единственное… они не должны задевать правила тех, кто выше по статусу различного сброда. Пока каждый думает, что поводок на его шее расслаблен, ими легко управлять. Важно постоянно контролировать его длину.
Это город продажных людей, копов, шлюх, недоносков и сквибов. Ярких сирен, слепящих вывесок, мата и криков. В воздухе чувствуется напряжение. Здесь стоит вечная ночь. А день составляет пару пасмурных часов, когда облака над городом из черных становятся серыми. В это время падальщики разбегаются по своим норам, ища укрытия. Время, когда алчные глаза гаснут, боясь обличения и правосудия, когда душонки людей трясутся быть застуканными.
В это время все смотрят на часы, отсчитывая минуты до родной горькой и тошной тьмы, в которой каждая тварь чувствует себя в безопасности.
Безумный город грязных людей. И имя его – Дементос.
***
«She smells like angels ought to smell» («Она пахнет так, как, наверное, должны пахнуть ангелы»)
В этом городе трупы могут валяться несколько суток, прежде чем патруль остановится и, сжалившись, вызовет машину забрать тело. Однако это… это тело было замечено сразу.
Поганая комната в поганой части поганого города даже не успела выветриться от ее духов, когда туда за ночной платой пришел арендатор, без стука вламываясь и заставая темную фигуру над девушкой с серебристыми волосами. Тень развернулась, стреляя в мужчину, и через пару мгновений на старой скрипучей лестнице были слышны тяжелые шаги башмаков, а потом хлопок трансгрессии.
Из комнаты рядом, похожий на мешок вонючего мусора, выскочил человек, разивший перегаром и дешевым спиртным. Наземникус Флетчер. Эта тварь рылась по всем углам, не брезгуя, он подходил к трупам и обирал их, прежде чем сообщать властям. Его ДНК привыкли находить и уже не считали за улику. Гиена, помоечная крыса Дементоса. Он был связным, шестеркой, но его никто не трогал: ни свои, ни чужие. Он был как прогорклый заплесневелый сыр, к которому никто не желал прикасаться. Продолжительность существования, его срок годности, зависела только от него самого.
Грязные шишковатые пальцы рылись по карманам убитого, под головой которого растекалась огромная лужа крови. Вонь, исходившая из его рта, могла поспорить только с запахом самого Флетчера. Тот достал из карманов рваные купюры, часы на цепочки, содрал оберег: зрение уже не позволяло справляться с мелкими замками - и достал смятые сигареты. Ничего. Они жмурику уже не пригодятся.
Поднявшись с кряхтением, он обернулся, сразу забывая об этом покойнике с пустой глазницей. Именно туда попала пуля убийцы, оставляя на стене яркий след, который вряд ли будут смывать. Скорее стены вокруг закрасят граффити, или они со временем сгниют и потемнеют, как и сама кровь. Она всегда становится черной.
Флетчер втянул запах ноздрями. Перед ним на кровати, как на алтаре принесенная жертва жестокому богу, раскинув руки, обнаженная, лежала Сильви. Она казалась надменно-холодной для тех, кто не знал ее. Но любой, кто оказывался с ней в постели, говорил обратное. Она пахла так, как, наверное, должны пахнуть ангелы. Даже в смерти своей она была прекрасна, и тусклые глаза Наземникуса прозрели. На несколько мгновений. Но он понял, что надо спешить, и ватные ноги сделали первый шаг.
Дрожащие пальцы бегали по голым грудям девушки, и казалось, она должна была проснуться.
Скорее.
Флетчер видел и не такие раны. У девушки было перерезано горло, а под прикрывающую наготу простынь, мокрую и алую, он предпочел не смотреть. С этим разберутся потом.
Он сорвал кулон в виде сердца, пачкая пальцы в крови, и быстро спрятал его в карман, оглядывая помещение в поисках неприсвоенного добра. Ничего более. Увы.
Секунда, и он поспешил в свою комнату с криком «Убийство!»
Голос не выразительный, как и открытые глаза Сильви, лицо которой до сих пор стоит у него перед глазами. Он сообщает в полицию и поспешно собирает свои пожитки, пока копы не явились и по его душу.
Копы. Бывшие авроры. В городе все зовется своими именами. Честных не осталось. Они просто долго не живут.
Наземникус не хочет становиться свидетелем, не хочет давать показания, не хочет помнить, что тут было. Ведь он даже не слышал криков, хотя находился за тонкой стеной этой норы.
Топот ног. Явились. Через пару секунд здесь наложат запрет на трансгрессию, поэтому надо торопиться. В болоте своих мыслей он находит место, где может побыть один и рассмотреть свои трофеи.
Хлопок, и он исчезает. Остается только его вонь.
***
Рон Уизли. Мой вечный напарник. Носком острого ботинка он поворачивает искаженное лицо покойника, брезгливо кривя губы.
- И это – наш единственный свидетель? – он сплевывает на пол, и я дарю ему укоризненный взгляд. Улики еще не собраны. - Сброд. Зачем нам все это? Умерла очередная потаскуха, а мы должны расследовать это дело?
- Приказ сверху, - отвечаю я и надеваю перчатки. Возможно, я единственный, кто соблюдает порядок. Рон просто держит руки в карманах.
- Улик нет. Его убили из маггловского револьвера. Работал маггл. Пулю отправят на баллистическую экспертизу, но дело дрянь, на ней была руна саморазрушения.
- Сквиб, - опровергаю я тихо, но напарник все равно слышит. Я поясняю: - Внизу есть следы аппарации, наши там работают. Что тут?
Внезапно темную комнату начинают озарять вспышки. Помощник судмедэксперта, Колин Криви, начал свою работу. Слепящие вспышки раздражают, и я не замечаю, как Уизли подходит к телу девушки на постели. Она кажется знакомой: неестественно белая, с серебристыми волосами, накрытая алым покрывалом. Сильви.
Вспышки заканчиваются. Пора убирать покрывало, но никто не хочет делать это первым. Я подхожу к кровати, все еще часто моргая из-за разноцветных кругов перед глазами от яркого света, и медленно убираю его, с трудом сдерживая рвотные позывы.
Вспышка, и я слышу, как Криви все же сблевывает на пол. Его вывернуло, и не зря. Гениталии девушки изрезаны, и вся постель представляет из себя темное море крови.
- Ты когда-нибудь видел такое прежде?
Я качаю головой и отвожу взгляд, слыша стук каблуков.
Она заходит, с отвращением смотря на увиденное, хоть ее такое не пронимает. Гермиона Грейнджер поставила свою сумку на стол и надела латексные перчатки. Я говорю ей, что тело девушки обнаружили полчаса назад. Нам нужно было точное время смерти и отчет.
- Вскрытие через два часа, – раздается железный голос железной леди. Она подходит к телу, ощупывая голову, поднимая и осматривая руки. - Предварительно могу сказать, что есть тупая травма головы. Ее оглушили, возможно, изнасиловали, а когда она проснулась, то перерезали горло. Даже не боролась. Под ногтями пока не вижу никаких следов.
- Преступник изуродовал ей…
- …половые органы. Да, Поттер, я в курсе. Это что-то личное. Возможно, он просто жалкий импотент.
Грейнджер направляется к трупу мужчины:
- Тут все ясно. Случайный свидетель, оказался в неправильном месте в ненужное время. Сквозная рана в голову.
Она снимает перчатки, кидая их комком на пол и, достав палочку, уничтожает.
- Спасибо. Я приеду в морг.
- Жду через два часа, Поттер.
Она идет к выходу, но останавливается, не поворачиваясь. Ее голос холоден, как скальпель, которым она делает вскрытие уже более десяти лет:
- Кто она?
- Проститутка. Луна Лавгуд. Ее звали Сильви.
Грейнджер ничего не отвечает, она просто уходит.
Я подхожу к мертвой девушке ближе. Она красивая. Она могла подарить неземную ночь любому мужчине, любой женщине. Кто же хотел убить тебя так жестоко? Кем же ты была, Сильви?
Возможно, последний вопрос я задал вслух, потому что напарник, просматривая бумаги дела, заполняя краткий отчет, хмыкает, тем самым выражая свое отношение.
- Проституткой, шалавой, уличной девкой, Гарри. И из-за нее у нас теперь куча проблем. Придется ехать к Гейл в Кипридос.
- Я съезжу сам.
- Тогда я закончу за тебя отчеты.
Я киваю, говорю забирать тела и покидаю это затхлое и гиблое место, спускаясь вниз. Мне докладывают, что след от трансгрессии распознать не удалось, и я киваю, направляясь к служебной машине. Это всегда был дохлый номер, мы ни разу не смогли поймать убийцу по следу. Только если он был схвачен на месте, и при этом трансгрессировал. Заканчивалось все расщеплением или новым трупом.
Я выбиваю сигарету из пачки и кладу ее обратно. Мое желание бросить курить скачет, как сахар в крови диабетика. Но не бросаю я уже который год.
Кипридос. Часть Города Грехов, отданная во власть разгульных девиц за определенную плату. Кипридос. В простонародье его зовут Парас. Город проституток и сексуальных извращений. Закон там олицетворяли дамочки. Красивые и безжалостные. Если у тебя есть деньги и ты играешь по правилам, они помогут тебе, но если разозлишь их – ты труп.
Я нервно втягиваю в разбитые и гнилые легкие дым. Мне надо пошевеливаться. Через два часа следовало бы успеть в морг, возможно, Гермиона обнаружит следы на теле убитой.
Я сажусь за руль, чувствуя усталость. Эмоциональное обезвоживание. Я не чувствую вкуса жизни. Но она сама преследует меня своим отвратительным привкусом. Она словно проститутка, покрытая трупными пятнами: пытается продаться мне за дешевую цену в пару сиклей и никак не может отлипнуть. Я боюсь жить, мне лень выходить на улицу, мне не хочется просыпаться.
Дементос – это город пауков, и отсюда не выбраться.
Разврат, власть, деньги – все это высосало магию. Я смотрю на палочку в чехле на бедре… Она уже ничего не значит. Мы все здесь сквибы и магглы.
Мой глаз замечает тень. Я готов поклясться, что это Маркус Флинт, но сейчас мне некогда заниматься закоренелым преступником. Надо раскрыть это дело и до ночи хотя бы подумать о возможных мотивах. Ведь его уже требуют поставить на полку, возможно, за него сядет кто-то невинный и мне надо спешить. Я кидаю окурок, выдыхая серый и зловонный дым изо рта, и захлопываю дверь машины, давя на газ.
Все дороги ведут в Кипридос. В этот рай между ног у любой суки женского пола. Здесь рассадник СПИДа, венерических заболеваний, сексуальных утех и оружия. Тут разъезжать копу – это как ездить по минному полю, и сейчас я направлялся к матке этого осиного гнезда. Последние два года ею была новая Гейл. Это имя просто передается от одной главной шлюхи к другой, если с предыдущей что-то случается.
Кэти Белл продержалась не больше полугода. Ее правила и установки бередили систему, и вскоре девушки сами встали против нее. Но правила оставались одними и теми же: труп Кэти нашли за пределами Кипридоса. Она была разрезана на несколько частей. Почерк удалось разгадать сразу, как только мозаика из тела была собрана обратно. Только один предмет мог нанести такие раны. Только одна девушки была способна, не дрогнув, нашинковать любого человека, включая своего босса. Но уже в то время руки копов были связаны. Правосудие Кипридоса в руках проституток.
Тут каждый ест из своей миски, полиции пришлось бы отступить, даже если бы Михо ходила по улицам с окровавленным самурайским мечом.
Михо. Маленькая смертоносная Михо. Иначе никак и не скажешь. В полицейских отчетах ее имя и фамилия указываются как Чжоу Чанг, но она давно не откликается на них. Рядом с ней ты чувствуешь, что стоишь на краю своей жизни. Неверное слово, движение, хотя бы эмоция, и эта девочка считает себя вправе распоряжаться твоей судьбой. Если я захочу умереть быстро и безболезненно, я знаю, к кому обратиться.
Пока я думаю, машину заносит на поворотах. В этом городе часто идет дождь. Иногда мне думается, что он пытается хотя бы так смыть кровь и грехи этого города. Но чтобы такое случилось, надо его попросту затопить.
Разбитые окна, пустые дома, глазницы которых слепо провожают меня. Бары, стрипклубы, фонари, вырывающие черно-белые картины из жизни города, показывающие его мерзкую природу. Барьеры личного пространства здесь ломаются: каждый думает о смерти, и вряд ли о своей собственной. Здесь пахнет разочарованием, неудовольствием, паршивым одеколоном и туалетом. Я хмыкаю. Хочется снова закурить, ведь дым убивает любой запах. Но на этой неделе пытаюсь бросить.
Вдали виднеются стены нужной мне части города. Я проезжаю еще не разрушенный мост и вижу дома поприличней. Потухшие магазины. Тут все закрывается рано. Лучше прийти на ограбленное место, чем присутствовать при грабеже и быть убитым озлобленным мелким ублюдком, который, возможно, впервые взял пушку в руки и решил заработать на дозу. Раны от пуль, ножей, кастетов болезненны, я знаю это не понаслышке.
Кинотеатры. Кто туда ходит? Только укурки или наркоманы, сидящие на колесах. Фильмы на больших посеревших от времени полотнах влияют на них, как конденсатор. Галлюцинации становятся полнее, красочнее, и неважно, что крутят в это момент: «Техасскую резню Бензопилой», «Интуицию», «Омена» или порно. Вокруг тебя в этот момент будет витать и создаваться твой мир, насыщенный цветами и звуками, вибрацией разносящихся по залу. Сколько трупов было найдено между бардовыми бархатными истертыми креслами? Лучше бы на эти двери навесили замки. Какая разница, где убого умирать?
Смрад улиц уменьшается. Я подъезжаю к рассаднику разврата, и девочки долго смотрят на меня. Испытывая мое терпение, как думаю я, но нет. Они ждут сигнала. Сигнала новой Гейл – Панси Паркинсон.
«Deadly little Miho» («Маленькая смертоносная Михо»)
Сигналом было появление Михо. Она была тенью в развевавшимся на ветру кимоно. Единственная из проституток она не носила каблуков. Да и поговаривали, что она больше охранник, нежели постельная девка. Я не видел ни одного живого доказательства, того, кто мог сказать, что Михо стонала под ним. Скорее кто-то стонал под ней, лежа ничком на земле и умоляя ее остановиться. Михо постоянно молчала. Навряд ли она была немой, просто это… заставляло всех бояться ее еще больше. В ее случае уважение зависело именно от этого страха.
Меня пропустили. Пошло наклоняясь, шлюхи снимали цепи с дверей и открывали ворота.
Я смотрел на крыши домов. Михо вела меня, останавливаясь на углах, указывая в этом лабиринте путь к той, которая всем заправляла.
Если бы не раскачивающийся фонарь, я бы ее не заметил.
Она стояла там. Гейл. Как статуя, сделанная скульптором, руки которого росли именно из плеч. Навороченный латексный костюм включал в себя не только полицейскую кепку. Наручники, хлыст, даже электрошокер и дубинка. Кожаные ремешки казались преградой на пути к телу, но если присмотреться, то от бесстыдно выпирающей груди до лобка шла молния, за которую так и хотелось потянуть. Зубами.
Я вышел из машины, слыша в каплях подступающего дождя стук каблуков. Одна за всех, и все за одну. Еще одно правило. Закон.
Мне становится не по себе. Михо неслышно спрыгивает на машину, затем ступает по капоту и оказывается позади меня. Это подсказывает мне, что надо быть осторожнее. Эти дамочки и присяжные, и палачи.
Фея за мной, кажется, даже не дышит. Она ждет приказа Гейл.
- Поттер, - протягивает она, и я киваю, называя ее имя, - как твоя официантка, та, которая болтает, не замолкая… Джинни?
- Сейчас не время, Гейл.
- О, мы не в настроении, да? И чтобы его повысить, ты снова решил вернуться ко мне. Правильный выбор.
Гейл подходит так близко, что я могу рассмотреть каждую ресничку, увидеть знакомую родинку у носа, накрашенные губы... Я отвожу взгляд.
- Сейчас не время… Гейл.
- У нас проблемы? Я, кажется, все решила. Наркоту больше не сбывают, а девочки принимают зелья, не слышала изо рта хотя бы одного копа недовольные возгласы.
Она права. Тут придраться было особо не к чему. Мы защищали Кипридос от мафии, они не позволяли тут распространяться наркотикам и ублажали авроров за меньшие деньги.
- Что-то еще?
Я спрашиваю, не знает ли она Сильви, и слышу взволнованный шепоток среди неясных теней возле стен. Я говорю, что ее убили, и мне надо знать, кто был ее последним клиентом. Но Гейл качает головой. Она растеряна.
- Нет. Она ушла из Параса два дня назад, сказала, это будет легким делом, и что ей надо отыскать Даллас. Та тоже не вернулась... Они сроднились здесь, - Гейл судорожно дотянулась до шеи, - у каждой был кулон на шее. Сердце. С фотографией.
Я киваю и говорю, что разыщу преступника.
По неодобрительному шепоту я понимаю, что мне не верят, и я уже не верю сам. Все слишком запутанно, возможно, Сильви была не первой убитой.
Я разворачиваюсь, чтобы вернуться к машине. Михо уже нет. Она сидит на переднем сидении и ждет меня, чтобы показать выход из города проституток.
- Поттер?
Я оборачиваюсь к Гейл.
- Найди эту мразь. Укажи на нее. И если ты не сможешь его засадить… Мы сами с ним разделаемся.
***
В морге пахнет трупами и пеплом. Тут сразу располагается и крематорий. В помещении темно и сыро. Правительство не хочет пускать деньги на мертвых. Им они не нужны.
Вдалеке, проходя мимо железных камер с подписанными дверками, я вижу Грейнджер.
Красавица Грейнджер, бросившая работу копа. С ее нравом и знаниями она не давала покоя слишком многим. И ее списали.
Я нашел ее на мусорке после очередного объезда Дементоса. Отвез в больницу и даже не думал, что она выкарабкается. Выжила. И с тех пор ненавидит меня.
- Опоздал.
Я смотрю на огромный циферблат на стене и молчу. Я пришел вовремя. Гермиона кивает мне на рентгеновские снимки. Я смотрю на череп. Признаться, мне нравятся такие снимки. Оттенки всегда одни и те же: от черного, темно-синего, они перетекают в прозрачно-голубой и растворяются в белом. Все люди такие разные… но на этих снимках так похожи.
- Как я и говорила: тупая травма головы. Скорее всего, она не просто обо что-то ударилась. Криви не проявил снимки с места преступления, но я уверена, что это не кровать или край шкафа. Скорее дубинка или бейсбольная бита. Сейчас все с ними ходят.
Я киваю и смотрю на голую девушку на железном столе. Сильви прекрасна и сейчас. Ее длинные серебристые волосы спадают с края стола. Она идеальна.
Сейчас, полностью вымытая, она похожа на куклу, если не смотреть на ее шею, где появился второй рот. Я спрашиваю о характере раны.
- Рваные края. Преступник колебался. Он просто хотел, чтобы она заткнулась, но рана нанесена еще до смерти девушки. Слева она более глубокая, преступник правша. Я бы сказала, карманный нож с зазубринами. Но это предварительный анализ.
- Причина смерти?
- Потеря крови.
Она говорила спокойно, не смотря на меня, а записывая в отчет результаты вскрытия. Да... Теперь между грудей и над ними у Сильви шел шрам, зашитый наспех грубыми черными нитками. Грейнджер всегда надо спешить. Рядом на таких же бездушных столах лежат еще несколько тел.
- Преступник пытался изуродовать ее половые органы. Скорее всего, чтобы замести следы. Но мне удалось взять образцы спермы и отправить их на анализ. О результатах я сообщу или тебе, или Уизли.
Я кивнул, отвечая, что так и поступлю. Повернувшись, я хотел покинуть это злачное место с невысокими, давящими потолками, но остановился.
- К тебе не поступала девушка с таким же случаем? Даллас?
- Думаешь, серийное? Брюнетка? Длинные волосы? Да, поступала.
Я услышал, как каблуки застучали по плитке, направляясь к одному из железных шкафчиков. Звук дверцы, словно вы открываете холодильник, и стук сломанных колесиков – Грейнджер выдвинула тело и свернула простынь. Я повернулся, делая пару шагов к смерти.
У нее были черные как смоль волосы, лицо немного вытянутое, и даже серость не могла запятнать ее живой красоты.
- Даллас. Настоящее имя неизвестно. Поступила неделю назад. Горло перерезано. Я не связала эти дела только потому, что тут преступник был сзади, а в случае Полумны он нависал над ней при половом акте. Даллас вырубили тупым предметом, изнасиловали и убили. Следов спермы не обнаружено, но если сравнить эти порезы… то да, нож был тот же самый. Могу провести пару анализов…
Грейнджер накрыла ее и с усилием задвинула обратно, захлопывая дверцу. Я спросил, не было ли при ней каких либо кулонов. Она сверилась с отчетами, покачав головой.
- Возможно, преступник оставляет себе кулоны на память.
Ее тон, голос, вид был черствый. Но только не глаза. Я смотрел сейчас прямо в них, накрашенных дешевой патлевой тушью и обведенных черной подводкой. Они горели карим огнем, словно она сама хотела сорваться и пойти, найти и разорвать убийцу. Нет, детка, это сделаю я. Я дал обещание.
Грейнджер прячет взгляд и отворачивается.
- Мне надо работать, Поттер.
Я ухожу не прощаясь. Мое молчание скажет больше.
Теперь я точно знаю, что мне надо найти того, кто убил и изнасиловал этих двух женщин.
Ночь. Такая же вонючая, как и моя сигарета. Я собираюсь ехать домой. Сегодня я уже ничего не смогу найти. Голос доложивший об убийстве, был очень похож на Наземникуса Флетчера. Возможно, он развяжет свой длинный язык и припомнит что-то из сегодняшней ночи. Я заворачиваюсь в пальто: дождь из Киприса подобрался и сюда, его мелкие дробящие капли словно хотят пробить меня насквозь. Я сажусь в машину, включаю дворники и еду к любимой Джинни.
В квартире тихо и холодно. Старая дверь еле держится на цепочке, и я в который раз обещаю себе, что я все починю. Из кухни доносится запах мяса, и, раздевшись, я прохожу туда, где за плитой готовит мне ужин огненная красотка. Ее кучерявые рыжие волосы горят огнем, и все остальное вокруг кажется блеклым и несущественным. Я смотрю на нее и думаю, что если бы тогда не встретился с ней в баре, сегодня Джинни могла оказаться на месте Сильви.
В ноздрях, кроме курева, воспоминанием отдался запах мертвой девушки. Она пахла потрясающе. Я подошел к Джинни сзади, обнимая ее и чуть приподнимая. Пальцы тут же проникли к ней под мини-юбку; я зарываюсь носом в ее волосы и вдыхаю их огненный аромат.
Она смеется. Говорит, что я ненасытен, но знает, что со мной спорить бесполезно. Скорее всего, я живу только ради этих минут прихода домой. Она выключает под сковородкой огонь, потому что знает, что будет дальше.
Я разворачиваю ее и едва не бросаю грудью на стол, задирая блестящую кожаную ткань юбки, расстегиваю ширинку... Мы занимаемся сексом недолго. Мне хватает ее искусственных вначале стонов, чтобы разогреться самому и возбудиться. Я вхожу в нее резко, и она хватается за края стола, насаживаясь на мой член. Сначала я двигаюсь медленно, спокойно, наслаждаясь звуком соприкосновения наших дел. Грязно. Вульгарно. Волнующе. Я оживаю на несколько секунд и думаю о Сильви. Она не стонала, пока убийца насиловал ее тело. Она, наверное, молчала раскинув руки на красном атласе. Ее тело было настолько же податливым, как Джинни сейчас.
Из-за мыслей я хватаю ее за волосы на затылке, оттягиваю и начинаю ускоряться, чувствуя новый прилив возбуждения. Ее дыхание тяжелеет, она привычно стонет на всю кухню мое имя, которое отражается от грязных обоев маленькой комнатки. Это заставляет меня злиться, она же сжимается внутри, потому что от жесткого секса, как насилия, она едва не течет, как последняя шлюха. Стон становится более протяжным, томным, громким, и я кончаю, чуть ли не валясь на нее, и делаю пару завершающих, играющих на нервах толчков.
Мы дышим переменно. То ли она, то ли я не успеваем подстроиться под друг друга. Ее руки сейчас слабы, но она поднимается, поправляя рубаху и юбку. Поворачивается ко мне и впивается в губы поцелуем, которым обычно встречает меня у порога. Она кусает мои губы, и я до сих пор не могу понять: это ее благодарность или месть за грубое обращение. Она смеется. И я впервые за день улыбаюсь.
***
Ночь кончается слишком быстро. И я снова, поцеловав Джинни на прощание, ухожу в темноту дверного проема. Словно каждый раз ныряю в сточную канаву.
Сегодня должны были прийти результаты экспертизы спермы. Ее уже, наверное проверяют по базе данных аврората, и я надеюсь, что папка с делом Сильви ляжет в ящик с раскрытыми преступлениями.
Зря надеялся.
Задержанный Наземникус Флетчер молчит. Смрад от него силен. Старик прячет глаза, словно он сам виноват в смертях тех, кого обобрал. Он ободран и избит, едва не поскуливая, прижимает к себе руку. Я задаю вопросы, получая заученные и дрожащие, как осенние листья, ответы. Во рту стоит привкус лжи. Словно я единственный не знаю, что тут происходит. Флетчер твердит и твердит, что уже все рассказал другому детективу. И я поднимаюсь. Надо поговорить с напарником, возможно, он знает чуть больше.
Я поднимаюсь с привинченного к каменой кладке стула и останавливаюсь только на выходе.
- Ты забрал у покойной кулон в виде сердца?
- Я уже сказал детективу Уизли, что у меня его украли.
Я кивнул, и подошел к копу рядом с дверью, чтобы он отпустил Наземникуса. Держать его тут было теперь бесполезно.
Меня что-то волновало, и только подходя к своему столу, я вспомнил ответ Флетчера. Он сказал «уже». Что это могло значить? Рон спрашивал его о кулоне? Но откуда он мог знать о нем? Я сам только вчера ночью откопал эту информацию.
Рон сидел на стуле, положив ноги на стол, и раскачивался, смотря на дверь.
- Допрашивал Флетчера?
- Да, Гарри. Его отпечатки там повсюду. Как обычно. Этот жук хуже Скиттер.
Напарник кивнул на очередную газетенку. Я даже не стал смотреть на заголовок. В голове у меня стучали другие мысли. Я сел на свой стул и начал снова просматривать присланные Грейнджер результаты вскрытия. Ничего нового она не добавила, и я закрыл глаза, потирая пальцами под дужкой очков.
Я спрашиваю Уизли, не нашел ли он подозреваемых, и он отвечает, что ждет результаты анализов спермы. Я киваю.
- Отпечатки?
- Все смазаны. Убийца работал в перчатках, - вяло произносит Рон. Словно ему все равно, но я вижу, как он напряжен, - очередной глухарь, если не смогут ничего найти.
- Я не сомневаюсь в Грейнджер.
- Тут дело не в ней.
Он подскакивает, как только к нам входят с запечатанным конвертом рассыльный, и вырывает его, нервно маша рукой, чтобы он испарился. Но тому надо получить роспись о доставке. Я подзываю парня к себе и ставлю закорючку напротив нужной даты.
Я жду ответа от Рона, но тот качает головой, пряча конверт в карман.
- Оформляй как висяк, пойду, доложу начальству.
Он уходит, и я даже не останавливаю его.
Прости, Сильви. Прости, Даллас. Прости… Гейл.
***
«You can not kill, not knowing exactly what it should be» («Нельзя убивать, не зная точно, что это необходимо»)
Этот город не спит. И с ним не сплю я. Сильви, любимая, я узнал, что тебя убили, когда подходил к этому мотелю, стараясь не попадаться на глаза легавым. Ты хотела сказать мне что-то накануне. Ты хотела рассказать мне одну из сотен тайн грязного города, чтобы я помог. А теперь тебя нет. Я даже не могу увидеть тебя в последний раз.
Когда все ушли и в комнате остался только твой запах и запах крови, я смог проникнуть туда, срывая желтую ленту и едва не падая на колени перед лужей крови на кровати. Во что тебя превратили? Что ты чувствовала? Была ли жива?
Все вопросы перерастают в зло и животную ярость.
Я убью и отомщу за тебя, Сильви.
Я выхожу из давящих четырех стен и направляюсь в комнату застреленного взыскателя оплаты. Мне жаль, что он умер. Если бы его не раскололи копы, его бы раскрошил, как орех, я. Мне плевать на замок. Тяжелым ботинком я вышибаю дверь, подходя к его столу. Поиски удачны. А копы тупы.
Я кривлюсь, просматривая страницы книги посещения и оплаты. Напротив номера «169» написано только имя Сильви. И мое. «Маркус Флинт».
Я кусаю губы и выдираю страницу. Мне хочется поджечь ее, и я подношу край листка к газовой лампе, включая ее. Бумага начинает тлеть, но я в последнюю секунду понимаю, что рядом, в соседнем номере должен был кто-то что-то слышать.
Разгладив листок, я смотрю на обитателей номеров «168» и «170». Сомнения отпадают, как только я вижу последнее имя. Флетчер.
На улице давно потемнело. Все правые ложатся спать, и на улицы через несколько минут хлынет вся чернь. Зная суть Наземникуса, я понимаю, что мне нужно идти в часть города под названием Гарпакс. Город в городе. Город воров и мошенников. Из него можно выйти раздетым до нитки, но мне нужно только одно: украсть жизнь вора, если он не будет мне отвечать.
Сильви. Пока я бреду по мостовой, я только и думаю о том, какой нежной ты была со мной. Как ты сидела на краю кровати, ожидая, пока я разденусь, как слушала мои слова, как дарила мне удовольствие, о котором я не мог и мечтать. Меня, как дождь, начинает преследовать твой белокурый образ, и я не сразу понимаю, что капли реальны. Они липкие, как смола дерева. Над Дементосом не бывает других дождей.
Пара драк, заменяющий конструктивный диалог, и мне показывают на место, где прячется Наземникус. Я иду по узким переулкам, как ищейка, пытаясь отыскать того, кто последний видел Сильви живой. Видел ли?
Из-за дождя мостовая сверкает, как тысячи лун, и я вспоминаю, как Сильви вспрыгивала на подоконник, смеялась и говорила, что луна – это она, и она всегда будет светить мне. Я захожу в подъезд одного из сотен похожих домов и поднимаюсь на третий этаж. Мимо меня пробегают тени, а крысы с писком прячутся в щели. Мне нужна последняя комната, и я распахиваю незакрытую дверь.
Флетчер тут. Его глаза расширяются от ужаса, и я скалюсь, наступая на него. Вор бросается к выходу, но бежать не получится. Его палочка лежит на столе: единственный возможный путь к отступлению – трансгрессия. Я вижу этот загнанный взгляд, но пуля быстрее, чем его мысль. Под его визг палочка разлетается, чуть искря, на две части. Теперь он просто сквиб, ничто, пока не украдет чужую, да и вряд ли эта палочка была его собственной.
Наземникус мечется, пока не понимает, что бежать некуда. Он него разит дешевым спиртным, и я кривлюсь от отвращения.
- Что ты от меня хочешь?
Я бью его наотмашь, он валится на кучу ворованного барахла, и мне остается только пнуть его в живот. Тут вопросы задаю я.
Я спрашиваю, кто убил Сильви, и наступаю ему на пальцы левой руки, до хруста. Наземникус кричит, но вскоре боль пересиливает, и он говорит. Все когда-нибудь начинают говорить. Но мне нужна правда.
Он верещит, что не знает, и я давлю сильнее, пока он не повторяет раз пять.
- Ты нашел ее живой?
- Нет, она уже была мертва… с перерезанным горлом, - мстительно добавляет он, видя, как мучительно даются мне его слова, словно знает, что внутри две темных руки рвут мое сердце на мелкие части. Я понимаю, что Флетчер не мог уйти без добычи. Так оно и есть: через несколько минут его криков он все же протягивает трясущейся рукой мне ее кулон.
Сильви. Тут кровь. Значит, Наземникус не соврал насчет раны на твоей шее.
Я сжимаю кулон в руке, и он больно впивается острым концом мне в ладонь. Я слышу шаги. Наверное, копы тоже разведали, что Флетчер был в мотеле.
Я хватаюсь за палочку, мне надо сосредоточиться и вспомнить, где я мог бы появиться? Но я не успеваю: дверь открывается, и заклинание приходится пустить в копа, оглушая его и ныряя в окно. Звон стекла. Мне хочется разбиться. Но мне надо сначала отомстить, отомстить за мою любимую.
Я приземляюсь на ноги, как кошка, и быстро скрываюсь в подворотне, ускользая от преследования. Проходя через притоны, я иду в главную часть города: туда, где могу отыскать единственного друга.
Мне надо отмыть лицо от кровавых порезов стекла. И уже ближе к утру я добираюсь до ее квартиры.
Здесь тихо. Я вижу два тела на кровати. Они еще спят. Я прохожу мимо, уже зная, что разбудил одну из них. Я иду в ванную и тихо включаю воду. В этой ободранной квартире и живет мой защитник. Единственный, кроме Сильви, человек, который видит во мне что-то доброе. Я слышу звук возведенного курка, и передо мной в темноте появляется амазонка.
- Не волнуйся, Анджелина. Это просто царапины. У тебя есть пиво?
Она стоит в одном белье и через секунду опускает пистолет и берет полотенце. Я сижу на краю ванной, а она промокает мое лицо, забирая пластырь из рук.
- На выпивку можешь не рассчитывать, Маркус. К тому же ты ведь не за этим пришел, верно?
- Верно.
Анджелина Джонсон – мой надзирающий офицер по досрочному освобождению. Она лесбиянка, и та девушка на кровати – ее партнерша, Гермиона Грейнджер, единственный патологоанатом, работающий в отделе убийств.
Она кидает на меня взгляд. С таким телом Анджелина могла бы заполучить любого мужчину. Залепив мне порезы, она накинула на себя прозрачный халат, не скрывающий высокую и упругую грудь.
- Давно тебя таким не видела.
- Я вырубил копа и выпрыгнул в окно.
- Никого не убил, надеюсь?
- Нет.
- А что скажет совет по досрочному освобождению?
- Меня могли не узнать, и мне плевать, какая разница?
Я встал, начиная злиться, а она зажгла одну из своих сигарет, пахнущих кофе. Лучше, чем любая другая вонючая дрянь.
Анджелина хмыкает, отбрасывая назад мелкие косички, в которые заплетена грива ее волос.
- Ты говорил, что тюрьма – это ад, Маркус! Опять истосковался по камере?
Она приближает свое личико к моему, и мне хочется ее ударить, но я сдерживаю этот порыв.
- На самом деле ад – это когда ты не знаешь, ради чего живешь. Но теперь я знаю. Для этого пришлось погибнуть девушке. Я знаю, что должен делать!
- Какой девушке? – в проеме двери появляется полуголая Грейнджер. Я еще ни разу не видел ее: даже когда приходил к Анджелине, та оставалась в постели. Может, боялась меня, а может, и просто спала после жаркого секса.
- Сильви. Ее убили прошлым вечером.
- А… да, я ее вскрывала, – она забирает сигарету у Джонсон, касаясь ее губ пальцами и, прежде чем продолжить, делает затяжку. - Ты все равно опоздал, хотя… Вряд ли они посадят своего же.
Она поморщилась и облокотилась на Анджелину. Я спросил, что она имеет в виду, и сказанное меня совсем не удивило. Продажные копы покрывают друг друга. И Сильви, и ее подругу насиловал один и тот же. Шеф аврората, ставший таковым только из-за связи своего папочки.
Драко Малфой.
Грейнджер выговаривает его имя очень четко, словно когда-то он нанес ей смертельную обиду. Она рассказывает, что именно его сперма была обнаружена в Полумне. Вот как тебя звали, Сильви, и вот почему ты считала себя луной?
Моя серебряная дева, я отомщу за тебя.
Я требую у Грейнджер адрес, но она и так дает мне его, словно была готова к такому стечению обстоятельств.
- Останься. Не ходи, Маркус! – Анджелина хватает меня за руки, но я только улыбаюсь. Грейнджер смотрит на меня решительно, сбивая пепел в раковину.
- Он убил ее, но перед этим долго насиловал… он перерезал ей горло… А потом он засунул и свой нож в ее…
- Молчи! – Джонсон в ужасе, она понимает, что после этих слов, прожигающих мое существо, меня не остановить. Она едва не вешается на мне, крича, почти рыдая. Она волнуется за меня, но я готов. Даже если это станет последним, что я сделаю в жизни, но я убью Драко Малфоя.
***
«Do I take this cop down and risk it all?» («Я замочу этого копа и рискну всем?»)
Я не чувствую запаха, я не чувствую почти ничего, это выборочная амнезия ощущений. Я чувствую злость, ярость и отвращение к людям, к тем, кто молчит, к тем, кто думает, что их голос ничего не значит, кто не пытается встать против.
Сильви, ты сорвала с меня цепи, словно бойцовского пса, и я с ревом готов кинуться на врага, чтобы разорвать ему глотку, чтобы отомстить ему за то, что он сделал с тобой.
Я чувствую твой запах, любимая, ощущаю твои руки, обнимающие меня, и мои шаги становятся только быстрее. Наступают те самые два часа, когда в Дементосе сумрак редеет и рассеивается. Над твоей головой, Драко Малфой, он мелькнет в последний раз.
Я не успел. Детектив… паршивый шеф аврората выходит из своего дома. Поджав брезгливо губы, он оглядывает улицы. Я прячусь за угол, чтобы он меня не заметил, и сжимаю пистолет в руке. Все кажется простым и сложным одновременно. А потом грани стираются. Я спешу через город к месту работы этого грязного ублюдка и молюсь всем богам, которых только знаю, чтобы успеть до него. Но стоит мне только приблизиться к высокому зданию полиции, машина Малфоя показывается на перекрестке.
Все вокруг словно хочет меня остановить. Как Анджелина. Я слышу ее крик у себя в ушах и четкий ледяной голос Грейнджер… Я не могу остановиться.
В приемной очень шумно. Я не смотрю никому в глаза, чтобы меня не узнали, и нахожу фамилию Малфоя напротив его кабинета на четвертом этаже.
Для меня не становится проблемой отыскать его окна. Пожарная лестница глухо гудит под ногами, а в ладони впивается старая краска, прилипая бордовым крошевом. В переулке тихо, только слышно, как в тупике копошатся в мусоре крысы. Я заглядываю в окно и вижу подонка, которому устрою прощание.
Из приоткрытого окна доносится ангельский запах, словно сигнал того, что я на правильном пути. Я сдерживаюсь… Мне не хватит выстрелить из-за угла ему в спину… нет, он должен видеть мое лицо, а я должен быть уверен, что он будет знать, из-за кого словил пулю.
Дверь приоткрывается, и к Малфою заходит его секретарша… теперь понятно, почему он любит блондинок, но, кажется, он контролирует себя с ней, раз просто забирает папку бумаг из ее рук и провожает взглядом длинные ноги в узкой юбке. В приоткрытую дверь залетают служебные записки, адресованные лично шефу автората, и, чертыхнувшись, он быстро поднимается, прочитав одну из них… мой час пробил. Малфой покидает свой кабинет, и, открыв окно, я пробираюсь внутрь… Даже моей слабой, но подпитанной злом магией потом хватит на заглушающие чары. Я прячусь за дверью и отсчитываю подаренные Малфою минуты.
Он заходит, и я закрываю за ним плотно дверь, накладывая чары. Это заставляет его резко обернуться, кидая затравленный взгляд, который тут же сменяется полным пренебрежением, словно я полнейшее ничтожество. Это и доказывает его вопрос:
- Кто ты? И кто тебя сюда пропустил?
Я медленно оборачиваюсь и смотрю на этого прилизанного белобрысого хорька, напоминающего скелет. Впалые глаза, залысины… с каждым годом он все больше и больше похож на своего отца. Сильви и близко бы не подошла к такому уроду.
- А-а, - он разглядывает меня и хищно улыбается, - Маркус Флинт… преступник, документы которого вечно покоятся на моем столе. Пришел умолять уменьшить срок? Не можешь найти работу… по тебе и видно.
- Сильви… ты помнишь ее?
- О чем ты?
Взведенный курок и наведенное дуло заставляют его вздрогнуть. Но лучшая защита – это…
- Та проститутка? Что ты хочешь от меня, Флинт?
- Я знаю, что ты убил Сильви… И поговаривают, что не только ее.
- И ты заявился сюда? Сюда?! Да и несешь какой-то бред, - он выговаривал каждое слово с отвращением, вцепившись в стол бледными тонкими пальцами. – Сейчас придут мои люди, Флинт… Распрощайся со своей свободой.
- Я пришел убить тебя, Малфой, и мне плевать, если после этого и моя жизнь оборвется. Мы будем квиты.
Он рассмеялся, качая головой.
- Ты просто сошел с ума. Ну, убьешь меня? Спустишь курок, и пути назад не будет. Ты думаешь тебе поверят? Подумай… тебя удовлетворит это? Стоит ли умирать из-за трупа продажной девки?
Я отвечаю на его вопрос выстрелом.
- Стоит. И умирать, и убивать, и отправиться в ад…
Его лицо замирает, и шеф аврората падает, в неловкой позе замирая на полу. Я разряжаю в мертвое тело всю остальную обойму. Понятно, что даже сквозь чары сейчас слышны эти звуки. Звуки моей победы.
С каждой пулей мне легче. Я откидываю пистолет и сажусь в мягкое кресло. Мне незачем бежать. Какая разница, через сколько оказываться за железными прутьями.
***
Через несколько часов, избитый продажными копами за своего продажного шефа, я сижу на допросе. Легавые не задают вопросы. И кто бы подумал, Сильви, но на меня шьют дело не только о твоем убийстве, но и еще нескольких девушек.
Я не чувствую своего лица, и я не чувствую боли. За это надо поблагодарить Грейнджер, я видел ее всего на пару секунд, когда меня переводили в эту камеру. Я почувствовал укол… Как же я надеялся, что это яд. Но дурочка просто вколола мне кетонал… морфий… черт ее знает.
Я вижу перед собой красную от гнева рожу глистообразного Уизли. Он тычет мне вырванной из книги оплаты страницей, где есть мое имя. Я так торопился, что даже не сжег ее. Он брызжет слюной, кидая на стол кулон Сильви, весь в остатках крови, найденный у меня в кармане. Я пытаюсь до него дотянуться, но наручники слишком коротки, и ногти скребут о деревянные доски.
Поттер стоит в углу и молча наблюдает за всей картиной. Видно, что он не хочет вмешиваться. Я не знаю, верит ли он, что я убийца, знает ли, что его босс был сдвинутым психопатом, который любил трахать проституток и потом едва ли не свежевать их… И знать не хочу. Мой приговор уже подписан. Уизли машет перед носом признанием, но я плюю кровью на эту бумажку, которую обязан подписать…
Уже все решено.
Мне приготовлен поцелуй дементора.
***
Дверь снова хлопает. Становится так тихо, что я думаю, что остался тут один. Но нет… Через несколько секунд Поттер отталкивается от стены и медленно подходит и садится напротив меня.
В тусклом свете лампы над нами я вижу только блики от очков, но, хмыкая, опускаю взгляд, изучая звенья цепочке, на которой висит кулон в форме сердца.
- Малфой виноват в смерти девушек?
Он ждет ответа.
Я думаю, что вряд ли Поттер мне поможет. Ему не дадут этого сделать.
- Мне надо сказать… их подругам, из Параса, что виновного больше нет. Я хочу назвать им имя настоящего преступника.
Он выделяет последние слова, и я киваю, когда он повторяет первый вопрос. Стул скрипит. Поттер встает и задвигает его обратно.
- Спасибо. Я уверен, они бы передали тебе благодарность.
Его палец ложится на кулон, и он передвигает его ближе ко мне.
Через несколько дней я заканчиваю этот цирк, подписывая признание… Судья извергает пламя, когда оглашает приговор.
И вот остался час до полуночи и моей смерти.
Дверь в камеру открывается и заходит моя знакомая. Анджелина. Она улыбается. Но я по ее глазам и дрожащим губам вижу, что она плакала. Женщины. Я качаю головой, поднимаясь с кровати, и она обнимает меня. Не знаю, как она добилась этой встречи, но от знакомого лица становится легче. Она прижимает палец к моим губам, достает флягу и опускает в нее серебристые волосы Сильви. Оборотное зелье.
Я готов ко всему, но не к этому запаху. Передо мной стоит моя белокурая Луна.
- Я убил этого гада, Сильви.
- Я знаю, - шепчет она, и ее руки обнимаю мою шею.
Она пахнет так, как, наверное, пахнут ангелы. Совершенная женщина. Богиня. Сильви…
Весь этот час мы лежим вместе, и я прижимаю ее к себе.
В полночь скрежет ржавых замков разбивает магию, и я в последний раз смотрю на ее лицо. Достав из потайного кармана кулон, я хочу надеть его на шею Сильви, но она останавливает мои руки, прося, чтобы я оставил его себе.
Мне высосут душу, но я знаю, что там будет место только для нас двоих, Сильви. Я никогда не забуду тебя.
Меня ведут вниз, и с каждым шагом я чувствую вязкий холод. Стул сам заковывает меня в цепи… да, старые артефакты – единственное, в чем еще осталась магия, но у меня нет времени рассуждать на эту тему. Больше нет. Копы уходят.
Двери неслышно распахиваются, и я остаюсь один с моими страхами, моими демонами. Из темного проема слышен свист, Сильви, и я крепче сжимаю твой кулон…